18 ноября 1945 г. в связи с безвременной кончиной Якова Давыдовича Тамаркина на пятьдесят восьмом году его жизни Американское математическое Общество потеряло одного из своих самых активных и любимых членов. Его здоровье некоторое время ухудшалось, но мы надеялись,что он все же восстановит свои силы и работоспособность, которая была для него важнее, чем сама жизнь. Я.Д. был другом всех нас и математиков всего мира, для которых двери его дома были всегда открыты. Он был чрезвычайно человечен, щедр, общителен и сердечен; он любил музыку, хороший стол и дружескую беседу. Он активно помогал своим многочисленным друзьям в их личных проблемах и научной работе и неограниченно дарил им свое время и свои советы. Его сердечный смех и громкий голос поднимали настроение всюду, где бы он ни был. Он появился как чужестранец на наших берегах два десятка лет тому назад, вскоре стал играть активную роль в американской математической жизни, для развития которой он так много сделал. Он много и активно читал, и многие из нас пользовались его конструктивной критикой и советами. Его критические способности были скоро замечены и использованы: он работал в издательских комитетах журналов Transactions, Colloquium [Publications], Mathematical Reviews и Mathematical Surveys. Он был членом Совета Американского математического общества с 1931 г. и его вице-президентом в 1942-1943 гг. Его научная честность, высокие требования и гражданское мужество ощущались повсеместно. Он существенно способствовал выдвижению Брауновского университета в первые ряды математического сообщества, и его издательская деятельность в течение переломного периода была движущей силой для роста и развития математических исследований в нашей стране. Он отчетливо видел проблемы Общества в их перспективе и бесстрашно боролся за свои убеждения. Будучи сильной личностью, он никогда не проявлял властности, он был сильным и честным бойцом. Для его многочисленных сотрудников и студентов он был источником идей, информации и вдохновения, дружелюбным наставником и критиком, и его влияние на их математическое развитие было очень глубоким. Его собственный вклад как в классический, так и в современный функциональный анализ был велик и весом. Совет Американского математического общества выражает свою глубокую скорбь в связи с кончиной Я.Д.Тамаркина. Он живет в своих трудах и в нашей благодарной памяти.

Яков Давыдович Тамаркин родился 28 июня (11 июля) 1888 г. в г.Чернигове на Украине. Он был единственным ребенком в семье врача Давида Ильича Тамаркина и его жены, дочери мелкопоместного дворянина. Вскоре после рождения сына семья переехала в Петербург, где отец получил частную практику, а когда сын подрос, его отдали учиться во Вторую петербургскую гимназию, считавшуюся одной из лучших в городе.

В те годы в старших классах этой гимназии математику вел замечательный педагог Яков Варфоломеевич Иодынский. Многие его ученики продолжили свое обучение в университете. Среди них был и будущий академик Владимир Иванович Смирнов (1887-1974).

В гимназии Тамаркин подружился со своим одноклассником А.А.Фридманом (1888-1925). Оба любили математику и с пятого класса начали заниматься самостоятельными исследованиями в области теории чисел, обоих награждали при переходе из класса в класс. Результаты, полученные ими в 1905 г., были настолько серьезными, что их совместная статья о числах Бернулли была опубликована в 1906 г. в немецком журнале "Mathematische Annalen", а молодые авторы были награждены в гимназии золотой медалью. В дальнейшем у Тамаркина сохранился вкус к совместной работе, и в списке его трудов насчитывается около 20 соавторов.

В гимназии были организованы внеклассные занятия по физике, а в 1905 г. появилось даже "Общество любителей физики 2-й Санкт-Петербургской гимназии", в котором участвовали и Тамаркин, и Фридман. Кроме того, они посещали городской семинар по математике для гимназистов, где занятия проводили университетские профессора. Их способности оценили профессор Б.М.Коялович и академик А.А.Марков.

Тамаркин и Фридман всегда занимали активную жизненную позицию, а их организаторские способности проявились еще в гимназические годы. В 1905 г. они приняли деятельное участие в гимназической забастовке: учащиеся требовали изменения существующих порядков и контроля за учебным процессом и добились выполнения некоторых своих требований.

Вторая гимназия была не одинока: Петербург бурлил, стачки и забастовки носили организованный характер. Был создан и Центральный комитет средних школ Петербурга, в который Тамаркин и Фридман входили как представители своей гимназии. Кроме того, они были членами Петербургской социал-демократической организации, работа которой направлялась Петербургским комитетом Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). Были у них даже партийные клички.

Сразу после окончания гимназии с золотой медалью Тамаркин и Фридман поступили в 1906 г. на математическое отделение физико-математического факультета Петербургского университета. Они продолжали дополнительно заниматься теорией чисел, оба участвовали в студенческом математическом кружке под руководством Я.В.Успенского (1883-1947), будущего академика, а тогда еще только что окончившего университет молодого ученого, оставленного факультетом для "подготовки к профессорскому званию", как тогда говорили. (Впоследствии, в 1929 г., академик В.Я.Успенский уедет навсегда в США.) В 1909 г. Тамаркин был секретарем кружка, а Фридман — казначеем.

Студенческие математические кружки Петербургского университета в те годы отличались тем, что в числе их участников были не только студенты, но и молодые ученые, уже окончившие университет. В 1906 г. кружок Успенского насчитывал 57 человек, включая представителей других высших учебных заведений Петербурга.

Выступления на кружке двух молодых людей тематически и по времени шли "тандемом". Так, в 1906 г. Тамаркин и Фридман сделали по докладу каждый на близкую тему по теории чисел и оформили свои результаты в совместной статье. И опять их общая работа была отмечена университетом золотой медалью, а статья была опубликована в 1909 г. по представлению Д.Гильберта в немецком журнале Journal für reine und angewandte Mathematik, издававшимся А.Л.Крелле. В 1908 г. темы их докладов были ближе к аналитической теории чисел: Тамаркин говорил о приложении интеграла Коши, а Фридман — о применении метода Римана к теории чисел. Как позднее вспоминал Тамаркин, они так много занимались теорией чисел (только для публикаций ими было написано около тысячи страниц), что потом он уже больше не возвращался к этой теории.

На старших курсах научные интересы двух друзей разделились: Фридман стал заниматься механикой жидкости, а Тамаркин под руководством академика В.А.Стеклова — краевыми задачами математической физики. Появилась и новая сфера деятельности: работа в издательской комиссии при факультете, которая занималась записью и литографированным изданием лекций университетских профессоров.

Тамаркин и Фридман посещали еще один кружок — физический. Этот кружок, а точнее — теоретический семинар, организовал известный физик Пауль Эренфест, который с 1907 г. по 1912 г. работал в Петербургском политехническом институте. Заседания проходили на квартире, где жили Эренфест и его жена Т.А.Афанасьева, также физик по специальности. Математики приглашались сюда, хотя и с выбором.

По окончании курса наук в 1910 г. с дипломом первой степени Тамаркин (как и Фридман) был оставлен при университете до января 1915 г. (до 1913 г. — со стипендией) для подготовки к профессорскому званию. Одновременно с ними был оставлен и еще ряд лиц — выпуск этого года был особенно богат на математические дарования. Первый этап на этом пути — магистерские экзамены, а это были весьма трудные и многочисленные испытания. Некоторые из оставленных при университете математиков, среди которых были также В.И.Смирнов, М.Ф.Петелин, А.С.Безикович, В.В.Булыгин, А.Ф.Гаврилов, Я.А.Шохат, снова организуют кружок для углубленного изучения математики, читают друг другу лекции. Тамаркин, например, знакомил участников кружка с теорией потенциала.

В.Я.Френкель описывает феномен этого уникального в своем роде кружка-семинара молодых математиков, которые не нуждались в опеке старшими. Инициатива Тамаркина и Фридмана проявилась еще в 1908 г., когда они пришли к В.А.Стеклову узнать, нельзя ли легализовать математический кружок без руководителя. Добавим, что по воспоминаниям В.И.Смирнова, они стремились изучить новейшие направления математического анализа по зарубежным работам, а это было вне круга интересов старшего поколения петербургских математиков. Так, например, работы М.Фреше, теорему Рисса-Фишера они изучали втайне от своих профессоров, которые были выдающимися учеными, но принадлежали к другому поколению, а потому невольно были в какой-то степени консерваторами.

В 1913 г. Тамаркин закончил сдачу магистерских экзаменов по прикладной математике и начал работать над диссертацией. В то же время он стал преподавать в Институте инженеров путей сообщения, в Электротехническом и в Политехническом институтах. В 1912 г. Тамаркин входил в Российский государственный комитет по изучению железнодорожных аварий.

Когда началась мобилизация в связи с начавшейся Первой мировой войной, Тамаркин был освобожден от военной службы из-за плохого зрения. Что касается диссертации, то ее из-за войны пришлось отложить. Защита состоялась только в июле 1917 г. при оппонентах Н.М.Гюнтере и В.И.Смирнове, а диссертационная работа "О некоторых общих задачах теории обыкновенных линейных дифференциальных уравнений и о разложении произвольных функций в ряды" была издана в том же году. Кстати, диссертация самого Смирнова была опубликована только в 1918 г. Что касается Тамаркина, то он вместе с Г.М.Фихтенгольцем должен был выступать как оппонент на защите А.С.Безиковича, намеченной на 31 декабря 1917 г. Эта защита вряд ли состоялась — после революции ученые степени были отменены.

В 1919 г. Тамаркин женился на Елене Георгиевне Вейхард, знакомство с которой, видимо, относится ко времени его посещений кружка Эренфеста, участником которого был физик Георгий Георгиевич Вейхард, брат его будущей жены. (Жизнь Г.Г.Вейхарда трагически оборвалась в 1922 г. в Перми: он утонул, купаясь в пруду.)

В 1916 г. в России был создан новый университет — в Перми, но для того, чтобы наладить его работу, первое время он функционировал как филиал Петроградского университета, который направлял своих преподавателей, помогал литературой, приборами и другими необходимыми вещами. В конце 1919 г. Тамаркин принял приглашение на должность профессора Пермского университета и вместе с женой уехал в Пермь, где уже находились его товарищи по Петербургскому университету, в том числе Фридман и Безикович. В то время многие стремились покинуть голодный Петербург, а в Перми, несмотря на суровый климат, все-таки было несколько легче: жизнь дешевле, да и продукты можно было достать. Однако другие трудности ожидали приехавших ученых: во время гражданской войны город стал прифронтовым и переходил из рук в руки.

Работа тем временем продвигалась. Кроме своих профессорских обязанностей, Тамаркин выполнял также обязанности декана физико-математического университета. О Фридмане только скажем, что с самого начала он был главным организатором университета. В последние, самые тяжелые для Пермского университета месяцы, когда часть профессуры бежала вместе с армией Колчака, университет уже частично эвакуировали в Томск, а то, что оставалось, могли разграбить, руководство университетом было возложено на А.С.Безиковича, который неожиданно проявил исключительные организационные способности и самообладание.

Пребывание в Перми оказалось недолгим: около полугода. Тамаркин и Фридман вернулись в Петроград уже весной 1920 г. Обратный путь был не легким, ехать надо было в теплушке, перевозя книги, принадлежащие Петроградскому университету. Уже в самой Перми (а она была уже в руках Красной армии) их задержали, обыскали, а обнаруженные продукты чуть было не конфисковали. С трудом, но все удалось уладить. Кстати, и в Петрограде тоже продолжались трудности с провизией, и Тамаркину в поисках пропитания приходилось ездить в другие населенные пункты, иногда весьма удаленные. Позднее он рассказывал, что прятал продукты под одежду так, чтобы со стороны казалось, что у него просто большой живот; но если бы его тогда поймали, то могли бы и расстрелять. Конечно, иногда зарплату выдавали продуктами — картошкой, сахаром, но этого не хватало и приходилось раздобывать их самому.

Итак, вернувшись в Петроград, Тамаркин приступил к преподаванию в университете и в тех же институтах, что и прежде, но к ним вскоре добавилась, благодаря Фридману, и Морская академия. В Политехническом институте после отъезда академика А.Н.Крылова в длительную зарубежную командировку весной 1921 г. Тамаркин стал заведовать кафедрой математики.

Еще он работал консультантом в Центральном бюро погоды, в Физико-техническом институте и в Атомной комиссии при Государственном оптическом институте. Тяжелые условия жизни в Петрограде требовали большой затраты времени не только на саму работу ради хлеба насущного, но и на перемещение по городу от одного института до другого, что было тогда тоже не просто. Работа же была в связи с большим дефицитом специалистов.

Несколько слов следует сказать об Атомной комиссии. Она была создана в мае 1920 г. по инициативе физика-оптика Д.С.Рождественского, впоследствии академика. Целью этого начинания было изучение строения атомов. В комиссию входили не только физики, но и математики. Рождественский предложил включить в состав комиссии Фридмана, а через некоторое время и Тамаркина. Напомним, что оба они недавно вернулись из Перми, но сразу включились в новую работу. В июле Фридман уже представил комиссии свое решение одной задачи о движении вращающегося электрона, Тамаркин тогда же представил свой вариант решения. Эта работа снова вылилась в их совместную статью, которая вышла в свет в 1924 г.

Несмотря на всю эту нагрузку, Тамаркин ухитрялся еще успешно заниматься самыми разными научными вопросами. За три года после возвращения из Перми он опубликовал девять статей, преимущественно по прикладной математике, некоторые из них с соавторами — А.С.Безиковичем, А.А.Фридманом, Н.М.Крыловым.

Еще в 1914 г. Тамаркин опубликовал свой "Курс анализа". Теперь он вместе с В.И.Смирновым написал два тома "Курса высшей математики для инженеров и физиков" (1924, 1925), а в соавторстве с В.В.Булыгиным, В.И.Смирновым и А.А.Фридманом — задачник по высшей математике. Что касается учебника, написанного вместе с В.И.Смирновым, то он несколько раз переиздавался. После эмиграции Тамаркина В.И.Смирнов переработал учебник и добавил новый материал, но фамилию Тамаркина уже не разрешалось помещать на титульном листе. Позднее этот учебник лег в основу известного пятитомного "Курса высшей математики" В.И.Смирнова.

В дополнение ко всему Тамаркин принимает участие вместе с Фридманом в разработке проекта математического института при университете; свои предложения они принесли в июне 1920 г. В.А.Стеклову, который впоследствии учел их вариант проекта при создании Физико-математического института Академии наук, но в то время их проект был отвергнут руководством университета. Одновременно с этой инициативой оба друга вместе со своим старшим коллегой Н.М.Гюнтером готовят программы чтения лекций для учреждений, связанных с физико-математическим факультетом.

Участвовал Тамаркин и в математическом кружке при Педагогическом институте, и во вновь созданном в 1921 г. по инициативе профессора А.В.Васильева (1853-1929) Петроградском физико-математическом обществе, первым председателем которого был избран А.В.Васильев. Конечно, участвовал не как сторонний наблюдатель, а выступал с докладами.

Тем не менее жизнь в России становилась для Тамаркина небезопасной. Дело в том, что если как социал-демократ (меньшевик) он до революции 1917 г. был под подозрением у царской охранки, то теперь им стала интересоваться ВЧК (с 1922 г. реорганизованная в ГПУ).

Знал Тамаркин и о том, что в 1922 г. из страны была выслана большая группа видных ученых, среди которых был и профессор математик Д.Ф.Селиванов, первый демократически избранный ректор Петроградского университета. Тогда же уехал ученик В.А.Стеклова — Я.А.Шохат. Впрочем, отъезд Шохата был вполне легальным: под тем предлогом, что его родители были из Польши, получившей независимость в 1918 г., он получил разрешение советского правительства на выезд, и уже из Польши в 1923 г. переехал в США.

Не малую роль для Тамаркина имели и чисто бытовые обстоятельства: надо было содержать семью — в 1922 г. у четы Тамаркиных родился сын Павел, а о тяготах жизни было уже сказано. Все это привело Тамаркина к мысли покинуть свою страну.

Весной 1924 г. он был на Первом международном конгрессе по прикладной математике в Делфте (Голландия), а в августе 1924 г. принял участие вместе с большой группой советских математиков, в числе которых были будущие эмигранты А.С.Безикович и Я.В.Успенский, в Международном конгрессе математиков в Торонто (Канада). Не удалось найти подтверждения тому, что Тамаркин ездил в Торонто, но его имя есть в списке членов-корреспондентов конгресса, а доклад Тамаркин представил вместе со своим соавтором Н.М.Крыловым. Так или иначе, но на конгрессе присутствовал его бывший соотечественник и коллега Я.А.Шохат, который теперь представлял Мичиганский университет. Возможно, что установление новых зарубежных знакомств и пример (а может быть и помощь) Шохата содействовали принятию решения эмигрировать именно в США.

Впрочем, вопрос об эмиграции Тамаркин решал вместе со своим коллегой А.С.Безиковичем (1891-1970). Последний в ноябре 1924 г. получил стипендию Рокфеллеровского фонда для научных занятий за границей сроком на 9 месяцев, чему способствавал П.Эренфест, оценивший его дар тонкого аналитика. Безиковича приглашали в Данию для совместной работы с Харальдом Бором, братом нобелевского лауреата физика Нильса Бора. Однако разрешения властей воспользоваться стипендией Безикович не получил. Возможно, что научные интересы имели для Безиковича решающее значение, и он тоже решился на эмиграцию.

Теперь надо было обсудить и конкретные шаги: когда и как это делать, через какую границу и т.д. Совещались, соблюдая полную конспирацию. Как говорил впоследствии Тамаркин, они с Безиковичем уходили вглубь какого-нибудь парка и там, выбрав пустынное место, садились на скамейку и ... шептались друг с другом.

И вот, сопровождаемый профессиональными контрабандистами, Тамаркин переходит границу с Латвией. (Безикович же, по имеющимся не вполне точным сведениям, уехал в Данию через Финляндию; в 1927 г. он обосновался в Англии, в Кэмбридже, где и прожил до конца своей жизни.) Что касается Тамаркина, то он, добравшись до Риги, предстал перед американским консулом. Вид у Тамаркина после такого "путешествия" никак не вызывал доверия, и консул усомнился, что перед ним профессор математики из Петрограда. По счастью, консул кое-что знал из элементов высшей математики и попросил своего странного посетителя написать уравнение эллипса или что-то подобное, и лишь после этого "экзамена" поверил Тамаркину.

В Риге беглецу пришлось пробыть довольно длительное время, пока не уладились все вопросы, и только в марте 1925 г. корабль доставил его к берегам Америки. И прямо "с корабля на бал" Тамаркин отправился на концерт в Нью-Йоркскую филармонию слушать симфонию Брамса, а после концерта доставил себе, изголодавшись в России, еще одно удовольствие: "Королевский банан" — так называлось огромных размеров мороженое со всякого рода соусами и подливками. Этот первый день знакомства с США надолго остался у него в памяти.

Тем временем Елена Георгиевна, жена Тамаркина, также попыталась уехать из России, но была задержана и заключена в тюрьму. Лишь благодаря хлопотам одного из американских сенаторов ей удалось переехать к мужу. На это ушел год. Их маленький сын в то время находился у бабушки в Хельсинки, и прошло еще какое-то время, пока все утряслось и ребенка можно было перевезти в Америку. Теперь вся семья была вместе.

Первым местом работы Тамаркина был Дартмутский колледж в штате Род Айленд, где он два года читал лекции в качестве приглашенного профессора. Эти два года в научном плане были весьма плодотворными для Тамаркина, что отразилось в публикации десятка написанных им математических работ. Появились и новые коллеги-соавторы Х.Е.Вильдер и Р.Е.Лангер, побудившие Тамаркина написать английскую версию его диссертации, которая и была им опубликована в 1927 г. в немецком журнале "Mathematische Zeitschrift".

С 1927 г. Тамаркин становится профессором Брауновского университета в г. Провиденс того же штата Род Айленд и остается им до конца жизни. Его научная, педагогическая и общественная деятельность достигли своего расцвета. Он читал на высоком уровне разнообразные курсы лекций: по интегральным уравнениям и по топологическим группам, теории рядов и теории полиномиальной аппроксимации функций, по дифференциальным уравнениям в частных производных и по субгармоническим функциям. За 18 лет работы в этом университете Тамаркин подготовил 22 доктора философии, многие из которых стали известными профессорами математики.

Как у многих эмигрантов, английский язык Тамаркина был далеко не безупречен, а для получения преподавательской работы хорошее знание языка является немаловажным обстоятельством. Но и прожив много лет в Америке, Тамаркин говорил по-английски с сильным русским акцентом и обычно обходился без артиклей. Тем не менее американцы, привыкшие к многонациональным контактам в своей стране, старались не обращать на это внимания. Слушателями Тамаркина были студенты старших курсов и аспиранты, которые ценили его высокий профессионализм.

Недостатки владения языком в разных странах воспринимались неодинаково. Иногда студенты с сочувствием и пониманием относились к ошибкам в речи русских профессоров.Так, например, математик и механик А.Д.Билимович из Одессы, ставший академиком Сербской академии наук и искусств, так писал о своих первых годах преподавания в Белградском университете: "Я преподавал механику — моя аудитория мягко, без иронии, всегда серьезно поправляла мои неловкие сербские обороты". Иначе обстояло дело у А.С.Безиковича в Англии. Рассказывают, что студенты в Кэмбридже на лекции стали подсмеиваться над неправильными английскими оборотами речи своего лектора, и только шутка Безиковича спасла его положение. Он сказал: "Пятьдесят миллионов англичан говорят по-английски как вы, но пятьсот миллионов русских говорят по-английски как я".

Для аспирантов Тамаркин ежегодно ставил совершенно новые специальные курсы, для подготовки которых он изучал статьи на польском, французском, немецком, английском языках и, конечно, на русском языке тоже. Нужные материалы имелись в библиотеке Брауновского университета, которая считалась одной из лучших среди математических библиотек мира. Таким образом, это были уникальные лекции по новейшим достижениям математики.

Одна за другой выходят научные статьи Тамаркина, большая часть которых написана вместе с американскими коллегами А.Зигмундом, Г.Сеге, Э.Хиллом и другими. В 1943 г. в Нью-Йорке выходит его книга "Проблема моментов", написанная вместе с Я.А.Шохатом, в которой были отражены достижения русских математиков. Эту книгу еще дважды переиздавали, уже после смерти их авторов. Диапазон научных интересов Тамаркина был весьма широк, что отразилось и в тематике его научных изысканий. Кроме упомянутых уже теории чисел и математической физики, он немало сделал и в других областях математики. Он занимался вопросами теории функций вещественного и комплексного переменных, суммируемостью рядов и особенно рядов Фурье, проблемой моментов, преобразованиями Фурье и Лапласа, интегральными уравнениями, полиномиальной аппроксимацией и многими другими проблемами.

Но, как говорят, "не хлебом единым", и кроме науки у Тамаркина была и страсть к музыке, которая с новой силой проявилась в Америке. Он постепенно завел себе новую музыкальную библиотеку, возобновил домашние концерты, но уже с новыми участниками. Любимыми композиторами были по-прежнему Бах, Бетховен, Моцарт и другие великие классики. Из русских композиторов он особенно ценил Мусоргского, считая его самым интересным и оригинальным из отечественных композиторов. Однако Рахманинова он не любил, признавал кое-что из Прокофьева, с разбором относился к творениям Чайковского. Но самым любимым его произведением была Первая симфония Д.Д.Шостаковича. Это и понятно: ведь именно эту симфонию молодой композитор исполнял впервые у него дома в Петрограде.

Элмер Толстед, последний ученик Тамаркина, был не только математиком, но и музыкантом; он играл в профессиональном оркестре на виолончели и подрабатывал уроками музыки. По его мнению, у Тамаркина было превосходное чувство ритма и он легко читал с листа. Оба они часто музицировали вместе, разыгрывая сонаты для виолончели и рояля. Иногда к ним присоединялись другие музыканты для игры трио или квартетом.

В своих воспоминаниях Толстед писал, что музыканты, которых приглашали к Тамаркину домой, были всегда поражены великолепным и щедрым угощением, которое подавали после домашнего концерта, а ведь они, музыканты, играли в домах местных мультимиллионеров, владеющими инструментами Страдивариуса, но после концерта их кормили весьма примитивно. Теперь они знали, что такое русское гостеприимство.

Да, Тамаркин жил на широкую ногу по сравнению с другими своими коллегами, которых принимал не только у себя дома, но и приглашал обедать в первоклассные рестораны. Потеряв все свои сбережения в России после Октябрьской революции, он тратил все, что зарабатывал, и не вкладывал деньги в банк. Он ценил президента Рузвельта за "Новый курс", проводимый правительством США в 1933-1938 гг. для смягчения последствий экономического кризиса. Тамаркин был убежден, что многие социальные реформы, осуществленные тогда, помогли избежать в США революции.

Крупнейшие математики Америки ценили огромную эрудицию Тамаркина, его готовность придти на помощь и скромность в оценке своих собственных результатов. Они с удовольствием посещали гостеприимный дом Тамаркина — поговорить о любимой науке, о других проблемах, послушать музыку. Это отношение проявлялось и в том, что не только друзья, но и все коллеги по Брауновскому университету звали его просто по инициалам — J.D. (от Jacob David). За глаза так называли Тамаркина и его студенты.

Важную стимулирующую роль сыграл Тамаркин в творчестве Норберта Винера, основоположника кибернетики. Тамаркин первым в США оценил значение новых идей Винера для последующего развития науки. Он убедил Винера систематически изложить полученные результаты по тауберовым теоремам.

В 1930 г. и в 1932 г. Винер опубликовал свою теорию в виде двух мемуаров, причем Тамаркин существенно помог Винеру при подготовке второго, более важного мемуара "Тауберовы теоремы", содержащего 100 страниц. Бескорыстная помощь коллегам всегда была характерна для Тамаркина. Н.Винер в своей книге "Я — математик" пишет об этом, вспоминая Тамаркина и его жену с большой теплотой. Их дружба началась в 1929 г., когда Винер по совету Тамаркина был приглашен читать лекции в Брауновском университете, а в доме Тамаркиных он встретил самый сердечный прием. "Блестящий математик" — так охарактеризовал Винер своего друга. (Заметим, что в русском переводе книги Винера все места, связанные с Тамаркиным, были опущены.)

Некоторые стороны характера Тамаркина иллюстрирует следующий эпизод, рассказанный Толстедом. Однажды, это было примерно в 1944 г., математическое сообщество в Америке было поражено сенсационной вестью: профессор Г.Радемахер, немецкий математик, эмигрировавший в Америку в 1936 г., опроверг знаменитую гипотезу о распределении нулей дзета-функции, высказанную немецким математиков Б.Риманом еще в прошлом веке. Эта новость была опубликована во влиятельном в те годы еженедельнике "Time Magasin", а стала она достоянием гласности благодаря известному американскому профессору А.А.Альберту, который был консультантом этого еженедельника.

Прочитав это сообщение, Тамаркин воскликнул: "Это важнейшее событие в математике нынешнего столетия! Я бы поклялся, что гипотеза Римана верна". Как это часто бывает, через некоторое время была найдена ошибка в доказательстве Радемахера, и Тамаркин упрекал Альберта за поспешную публикацию непроверенных сведений, объясняя ему, что тот поставил этим Радемахера в неудобное положение. Ведь каждый может ошибаться. Кто знает, но может быть, эта позиция Тамаркина способствовала тому, что в дальнейшем решение задач, годами, а то и столетиями не поддающихся усилиям математиков (как было, например, со знаменитой теоремой Ферма), тщательно анализируются представительными комиссиями ученых. Что касается гипотезы Римана, то она до сих пор не доказана и не опровергнута.

Внезапная смерть жены в 1934 г. была для Тамаркина ударом, от которого он не смог оправиться. Это горе пагубно отразилось на его научном творчестве: после 1935 г. он опубликовал только четыре статьи. Оставалась преподавательская работа; продолжал Тамаркин и начатую им вскоре после приезда издательскую и научно-общественную деятельность.

Многое сделал Тамаркин для развития математики в США. Высокая эрудиция, энергичность и дар конструктивной критики позволили ему стать соиздателем или издателем основных американских математических журналов, в частности "Transactions of the American Mathematical Society ". Он принимал участие в Международном конгрессе математиков в Цюрихе в 1932 г. и был членом оргкомитета Международного математического конгресса, который должен был проходить в США в 1940 г., но не состоялся из-за начала Второй мировой войны.

Тамаркин был активным членом Совета Американского математического общества (с 1931 г.) и его вице-президентом в 1942-1943 гг. Являлся он и членом Американской математической ассоциации, был избран в Американскую академию искусств и наук. Был он членом Польского математического общества и Варшавского научного товарищества, не говоря уже о тех обществах, в которые его избрали еще в его бытность в России: это Математический кружок в Палермо (Италия) и Математическое общество при Таврическом (Симферопольском) университете (в последнее он был избран в 1921 г., но это общество просуществовало недолго). Особенно ценили Тамаркина польские математики. После его смерти были опубликованы, насколько мне известно, только два некролога — в Америке и в Польше. Автором последнего был авторитетный польский математик Казимеж Куратовский (1896-1980).

Как и другие русские эмигранты-математики, Тамаркин немало сделал для знакомства американских коллег с традициями Петербургской математической школы и с результатами русских ученых, которые зачастую оставались неизвестными за пределами России. Так, только после публикации в 1932 г. Тамаркиным английского перевода заметки Г.Ф.Вороного (1902) с подробными пояснениями математический мир узнал, что так называемый метод суммирования шведского математика Н.Е.Нерлунда был впервые предложен русским ученым Г.Ф.Вороным.

В военные годы крупным событием в музыкальной, да и не только в музыкальной жизни Америки стало исполнение Седьмой (Ленинградской) симфонии Д.Д.Шостаковича, законченной им в конце 1941 г. Как известно, впервые в СССР симфония прозвучала 5 марта 1942 г. Летом того же года партитура симфонии была официально переправлена в Лондон и в Нью-Йорк. Многие дирижеры США хотели быть первыми исполнителями этой симфонии, но сам автор предпочел для первого исполнения Артуро Тосканини. Премьера состоялась 19 июля 1942 г. и транслировалась по радио. Затем и другие дирижеры исполняли эту симфонию, в том числе и С.А.Кусевицкий (1874-1951), уехавший из России в 1920 г. Заметим, что Кусевицкий был первым исполнителем в США 5-й и 9-й симфоний Шостаковича.

Конечно же Тамаркин слушал эту симфонию, о которой С.А.Кусевицкий сказал: "Мое глубокое убеждение: со времен Бетховена не было еще композитора, который мог с такой силой внушения разговаривать с массами... Счастье творца, сумевшего познать родную землю, выразившего ее культурную мощь. Шостакович — пламенный трибун русского народа, выразитель его творческих сил, неисчерпаемых, как сама земля."

В это время в Провиденс приезжала навестить Тамаркина жена Я.А.Шохата - Надежда Васильевна Галли. Физик по специальности, она преподавала на физическом факультете Мичиганского университета. Д.Д.Шостакович был ее племянником по материнской линии, и она лично беседовала с Кусевицким об этой симфонии, говорила об этом и у Тамаркина.

Можно предполагать, что Тамаркин поддерживал связь и с другими русскими эмигрантами, хотя они и жили в разных городах. Конкретных сведений об этом почти нет. О Шохате и его жене уже было сказано. Э.Хилл в своей статье сообщил, что ряд сведений о жизни Тамаркина он получил не только от американских математиков, хорошо его знавших, но и от русских ученых других специальностей — С.П. Тимошенко и Г.В.Вернадского (сына нашего крупнейшего естествоиспытателя В.И.Вернадского). В 1929 г., как уже было сказано, в Америку уехал бывший наш академик Я.В.Успенский, под руководством которого Тамаркин начинал свою студенческую жизнь в Петербургском университете. Возможно, что они, если и не встречались, то обменивались письмами по тем или иным вопросам. Нет также сведений о контактах с Я.С.Безиковичем, жившем в Англии. Однако сохранившиеся в архиве некоторые письма Тамаркина к академику Н.М.Крылову подтверждают, что их научные контакты продолжались и после эмиграции Тамаркина.

Здоровье Тамаркина стало заметно слабеть: сдавало сердце. Толстед, который часто его видел, писал, что переедание укоротило его жизнь, а Тамаркин, как мы видели, был большим гурманом. Он располнел, и врач рекомендовал ему сбросить вес. Он старательно и покорно выполнил это предписание, но стал выглядеть очень плохо. Он с трудом и очень медленно ходил в университет, но лекции его как всегда были прекрасными. Преподавать он перестал месяцев за шесть до своей смерти.

Сын Тамаркина, Павел (или Пол, как его звали в Америке), уже кончил тот же университет, где работал его отец, но выбрал другую профессию — физику. Одно время он преподавал там, затем стал работать в РЭНД корпорейшн, достаточно засекреченной организации, занимавшейся комплексными исследованиями в области обороны. Работал он также и в Военно-морских силах США в Вашингтоне. Был женат, но детей у него и его жены Патриции не было. Отец переехал к ним в Cabin John, пригород Вашингтона, когда оставил работу. Это были его последние дни. Умер Тамаркин 18 ноября 1945 г. в Вашингтонской больнице.

Научное наследие Я.Д.Тамаркина насчитывает 5 книг (четыре — на русском языке, одна — на английском) и 5 литографированных лекционных спецкурсов для выпускников и аспирантов Брауновского университета. (Думаю, что с этими уникальными лекциями никто из наших математиков не знаком. Жаль, что нет возможности разыскать их и получить их копию для наших библиотек.) Кроме этого, он опубликовал более 70 работ. Им написаны 36 обзоров для для Bulletin of the American Mathematical Society и еще многочисленные обзоры для Zentralblatt и Mathematical Rewiews. Они часто содержали оригинальные концепции. Библиографию трудов Тамаркина составил Э.Хилл, ставший его первым биографом.